О начале церковного служения еще в те годы, когда уполномоченный по делам религий играл огромную роль в судьбах людей Церкви, существовавшей в условиях тяжелейшего давления со стороны государства, и о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться уже в наше время при устроении жизни новой епархии, рассказывает епископ Волгодонский и Сальский Корнилий.
Владыка, Вам всего 40 лет, но Вы в храме с малых лет. То есть путь Вашего служения начался еще во времена советской власти и неразделенной страны…
– Ребенком по святым местам в Киев и в Почаев ездили, в Троице-Сергиеву Лавру. Бывал на службах и Патриарха Пимена и Патриарха Алексия II. Возрастал под руководством митрополита Евсевия, нынешнего митрополита Псковского, владыки Сергия, нынешнего митрополита Самарского. Благодарен Богу, что в детстве застал еще тех старых архиереев и духовенство, некоторые были даже в царское время рукоположены, тюрьмы и лагеря прошли. Из той, непрерванной традиции. Поэтому я считаю себя счастливым человеком. На них смотреть то было – благодать Божия. Их видишь, и в душе мир воцаряется.
Я вспоминаю, как меня постригали в Псково-Печерском монастыре в 1993 году. Еще все старцы были живы, о ком рассказывал владыка Тихон (Шевкунов) в своем фильме о Псково-Печерских старцах.
Их слушать было такой отрадой, они же из сердца говорили. А ведь при уполномоченном (уполномоченный по делам религий при советских органах власти – прим.ред.) не больно-то разрешалось говорить. Я на себе такого уполномоченного испытал. В 1990 году владыка решил меня взять в штат, я уже иподьяконствовал, был помощником ризничего в соборе в Самаре. А он – ни в какую! Говорит, он молодой, нельзя его в собор в штат брать. Но все-таки владыка настоял: «Нет-нет, он утром и вечером в храме, оказывает колоссальную помощь нам. Мы его возьмем». Власов такой был уполномоченный, ныне покойный.
А в другом соборе нас маленьких прятали, когда уполномоченный в алтарь заходил, чтобы он не видел. С семилетнего возраста я в алтаре прислуживал, а до этого на амвоне свечи зажигал. Помню первую Пасху в пять лет. Вырос я, можно сказать, в церкви. И одно желание: всю жизнь провести в церкви, до последнего своего дня ходить в церковь, чтобы Господь сподобил быть у престола до последнего дня. Другого желания нет.
Домик на турбазе и квартира-епархия
А епархию построить, храмы?
– Храмы уже построили. Обитель вот первую строим. Конечно, когда приехал на поле чистое, оробел: «Господи, что же я буду делать! Ты мне помоги! Ты меня послал сюда, Ты мне помоги!» И Господь помогает. Жил сначала вообще в домике на турбазе. Там и зимовал. Отопление такое: в розетку включишь печечку, вот она и греет. Приходят и говорят: «Завтра не будет света, готовьте сегодня обед» – «А как же греться?» – «Как хотите». Вода замерзает. Полгода ходил умываться – набирал в стакан воды. Потом домик сняли. А теперь построили наш церковный дом. Теперь уже если другой владыка приедет, он приедет домой.
А для нужд епархии арендовали две комнатки в девятиэтажном доме. Там я принимал народ. Год так продолжалось: я на турбазе жил и ездил туда, в комнатки епархиального управления, людей принимать.
Надо отдать должное нашему Святейшему Патриарху за строительство этого духовно-просветительского центра, где выделены помещения для нужд епархии.
Еще одна мечта – открыть детский православный садик.
Социальные центры у нас есть. При кафедральном соборе в духовно-просветительском центре действует клуб молодых мам. Они занимаются и профилактикой абортов. Много акций проходит и в больницах. В Троицком соборе выкладывали один год свечами на всю гору «Не убий» в день памяти Вифлеемских младенцев. Идет работа, стараемся, боремся с абортами. Встречаемся с главврачами, стараемся, чтобы у людей была возможность пообщаться и с матерями многодетных семей и со священниками, чтобы как-то остановить этот страшный грех. И статистика показывает, что успехи у нас есть.
Владыка, Вы служили в Самаре, потом четыре года в Русской духовной миссии в Иерусалиме, а теперь уже шесть лет на Ростовской земле, в казачьем крае. Как Вы считаете, легче ли управлять самобытным регионом человеку «со стороны», воспитанному вне этой субкультуры, или лучше быть «из своих»?
– В Евангелии Господь наш Иисус Христос говорит: «Не бывает пророка без чести, разве только в отечестве своем». На заседании Священного Синода, где я был избран епископом, Святейший Патриарх Кирилл напутствовал меня на архипастырское служение такими словами: «Посылаем тебя в большой казачий край, где тебе придется много потрудиться, воссоздавая порушенные святыни и утверждая Православие на казачьей земле».
О чем умолчал владыка
Епископ Корнилий ни слова не сказал об инцидентах, случившихся за шесть лет руководства епархией. О том, как громили окна в его рабочей резиденции, как он лично выносил неизвестный предмет из храма.
О покушении сообщили газеты на основе данных полиции. В мае 2012 года в резиденции епископа, которая тогда располагалась в многоэтажном доме, неизвестные выбили два окна. Милицию вызвали жильцы этого дома. Секретарь епархии тогда сообщил, что накануне поступали письма с угрозами. Хулиганскую акцию связывали с активизацией деятельности православных священников в регионе, что приводило к вытеснению заполонивших край сектантов.
Другой инцидент произошел несколько месяцев назад. В апреле 2017 года во время вечернего богослужения в храме был обнаружен бесхозный предмет, попытка выяснить владельца ни к чему не привела. Место оцепили, вызвали полицию. Приехали кинологи с собаками. Священники были в нерешительности, пускать ли собак в храм. Владыка помолился, и сам вынес злополучный рюкзак. Как позже выяснилось, опасности он не представлял. И все же Волгодонск не понаслышке знаком с терроризмом. Ежегодно служится панихида на месте трагедии – взрыва у жилого дома в 1999 году, унесшего девятнадцать жизней. Ранения тогда получили 89 человек.
Елена ДОРОФЕЕВА,
Фото Марии ТЕМНОВОЙ
